16 декабря 1898 года в г. Никольск-Уссурийском, образованном из села Никольского и железнодорожного поселка при одноименной станции, состоялись первые в истории выборы городской власти - собрания уполномоченных. Как такое важное событие отразилось на общественной жизни бывших крестьян, в одночасье преобразившихся в мещан? Лучше ли они стали жить? Справедливой ли была система выборов? Чтобы разобраться в этом, необходимо вернуться к истории самоуправления и общественному укладу села Никольского.
С чего все начиналось
Идиллические картинки быта дореволюционной деревни, распространенные среди наших современников, рассыпаются вмиг при знакомстве с архивными документами и газетными публикациями тех лет. Так, самый первый сход крестьян с. Никольского, состоявшийся 28 июня 1867 года, был собран по случаю угрожавшего поселенцам голода:
«Мы, нижеподписавшиеся крестьяне селения Никольское Южно-Уссурийского края, были на общей сходке, на которой решили, что по случаю сокращения дачи провианта на жен и детей, мы ощущаем крайний недостаток в продовольствии нашем, так как хлеба, получаемого от казны, далеко недостаточно, а огородные овощи не дозрели, да к тому же сильно повреждены земляными насекомыми. Затем, чтобы не подвергнуться разным болезням и смертности, составили сей приговор: Просить милостивого разрешения высшего начальства о прибавке провианта…».
Позже, приспособившись к местному климату, никольцы почувствовали себя уже увереннее. Но окончательное решение продовольственного вопроса разрешилось только с расширением торговых отношений с соседним Китаем и появлением в крае большого числа корейских и китайских арендаторов. Один из эпизодов торговли описал О.Ф. Буссе: «Крестьяне Никольского желают приобрести овес в г. Хунчуне. Для доставки же овса на р. Суйфун они попросили меня ходатайствовать, нельзя ли отправить его из Посьета до п. Речного на судне».
Налоги и казнокрадство
К 90-м годам XIX века годовой оборот торговли и промышленности с. Никольского составил 2 млн рублей. Юридически Никольское еще считалось селом, но по своему экономическому развитию и численности населения фактически уже превратилось в город. Однако вследствие того, что налоги, направляемые на местные нужды, платили только крестьяне, средств на дальнейшее развитие не хватало. Да и расходовались они крайне бестолково, а процветавшее казнокрадство приводило к таким результатам: «В 1895 году в сельском правлении получены два любопытных предписания одновременно: одно чтобы немедленно уплатить 2 тыс. рублей долгу за мост и дорогу к вокзалу, построенные в прошлом году, а другое о том, чтобы ту же дорогу и мост строить снова и непременно с марта будущего года. Спрашивается, неужели 9 тыс. рублей, затраченные на эту дорогу и мост «хозяйственным способом», должны пропасть и неужели противу растративших эти общественные деньги лиц не будет возбуждено преследование?»
Китайцу хорошо, а крестьянину плохо
Сельским самоуправлением были недовольны и немногочисленные никольские купцы, глашатаем которых стала газета «Владивосток»: «Русские купцы своего общества не имеют, к крестьянам не примкнуты, лишены права голоса и стеснены произволом даже от крестьян». Справедливости ради стоит отметить, что еще больше местным купцам мешала разросшаяся китайская диаспора. С трудом выдерживая конкуренцию с коллегами из Поднебесной, они просили, если не запретить, то хотя бы ввести ограничения на торговлю для китайцев.
«Однако жалобы русских купцов положительно нельзя назвать справедливыми. Если бы они примирялись с небольшим барышом, они бы всегда, при всякой конкуренции, могли бы торговать. Но у нас почему-то установился взгляд, что торговля непременно должна давать гораздо большие барыши, чем какой-либо другой труд. Затем многие из наших торговцев малоподвижны и не предприимчивы. Доходит до того, что для своей торговли вместо того, чтобы откуда-нибудь привезти известный продукт, они скупают у тех же китайцев в мелочных лавках. Все это, может быть, и горько будет выслушивать нашим почтенным торговцам, но, тем не менее, это горькая истина».
Кризис власти
Сами жители Никольского указывали на те же проблемы, что и заезжие корреспонденты.
В феврале 1890 года газета «Владивосток» опубликовала письмо из этого села: «Много пришлось мне пребывать по самым ужасным захолустьям нашего обширного отечества, но ничего хуже не пришлось встретить, как захолустье Никольского». В другом выпуске газеты появилось еще похожее сообщение из Никольского: «Наша общественная жизнь и раньше ничем особым не отличалась, а в последнее время и окончательно заросла лопухом… Есть много вопросов, в которых мы все одинаково заинтересованы. Возьмем для примера вопрос о воспитании и образовании детей. Нам давно об этом следует подумать. Единственное место для воспитания детей - Владивосток, но всем ли он по карману? Воспитывать детей может тот, у кого есть средства или кто живет там, а остальные поставлены в положение безвыходное».
В сложившемся кризисе власти с точки зрения первого городского старосты В.А. Калинина было виновато сельское самоуправление: «Все хозяйство в селе велось сельским обществом так, чтобы жилось хорошо, прибыльно и удобно сравнительно небольшой группе зажиточных и богатых крестьян, являвшихся главными руководителями и вершителями на сельских сходах, поэтому интересы остального населения Никольского игнорировались».
В те времена все дела в селе решал сход, состоявший из зажиточных крестьян-домохозяев, и избранный ими староста. Сход считался законным при условии явки не менее половины его состава, обладавшего правом голоса. Это обстоятельство нередко делало невозможным решение многих назревших вопросов. «Общественных сходок в полном смысле никогда не бывает», - писала в очередной раз газета «Владивосток». «Кое-какие приговоришки составляются и подписываются праздношатающимися завсегдатаями из ловителей рыбы в мутной воде, которые подписывают и за неграмотных, и за живущих на заимках, и на сходах не бывающих. Приходно-расходных смет у нас никогда не бывает. Такая забитость русского крестьянского общества тем тяжелее осознается, что на виду нашем, общество китайского городка в нашем селе крепчает и сплочается».
С выборами в селе тоже обстояло не все гладко. В декабре 1887 года корреспондент «Владивостока» сообщил из Никольского: «Недавно в нашем селе происходили выборы новых старшин, но без баллотировки и счета голосов, а так себе, кого Бог на душу положит, за кого сильнее и дольше галдели, о том и приговор составляли. Это характерная черта крестьянских выборов. Выбираются в старшины только на год, несмотря на то, что полагается выбирать на три года. Самовольная система выборов, конечно, далеко не достигает благоприятных результатов, так как в течение одного года старшина не только не может заботиться об общественных интересах, но не всегда в состоянии даже освоиться с ними и к концу выборов разобраться с ними. Поэтому и неудивительно, что «калиф на час» и не старается об этом, а с нетерпением ожидает конца своего годичного срока, чтобы поскорей без неприятностей от начальства, без кутузки сложить с себя бразды правления».
Городу быть!
На сходе 28 мая 1881 года крестьяне, выслушав предписание Приморского областного управления от 7 марта этого года за № 1746, выразили свое с ним согласие. В зачитанном им документе господин военный губернатор поручил приготовить представление господину генерал-губернатору о возведении села Никольского в город. Под одобренным сходом приговором подписались коллежский советник доктор Берг, купцы С. Михайлов и Дайко, крестьяне Е. Галичев, И. Чумаков, Е. Яковенко, С. Сердюков, С. Назаренко и др. Всего 35 человек, из них за 14 неграмотных расписался писарь М. Вдовин. Их подлинность засвидетельствовал печатью сельский старшина В.И. Ивашинников.
При ознакомлении с этим документом становится понятно, что большая часть «сельской элиты» была просто безграмотной, поэтому определить, как на деле происходило голосование, не представляется возможным.
Несмотря на принятое решение, по свидетельству авторов «Сибирского торгово-промышленного календаря», разговоры о превращение села в город продолжали вносить смуту в жизнь Никольского крестьянского общества. Слухи множились: «Говорят, что теперь это уже близко к осуществлению и что село Никольское будет переименовано в город Сергеев или Сергеевск».
Противоречивые сплетни и долгое ожидание скоро утомили жителей, поэтому вновь возникшую через 18 лет идею об образовании города они встретили без воодушевления. И не дали согласия на ее осуществление из опасения лишиться своих земель и доходов от сдачи участков в аренду. Тогда по инициативе бывшего Приамурского генерал-губернатора Духовского крестьянам предложили выкупить в собственность часть общественной земли в количестве 15 десятин на семью. Но по настоянию более зажиточных сельчан, успевших захватить львиную долю пахотных земель земли, такой вопрос на сходе не прошел.
В итоге администрация приняла другое решение, предложив отдать под будущий город обширную территорию по восточную сторону от железной дороги (нынешняя слобода) около ж/д вокзала. Неизвестно, что убедило крестьян: то ли доводы старшего советника Приморского областного правления А.В. Суханова, то ли боязнь упустить выгоду, а может интриги, плетущиеся в общине. Но 31 марта 1896 года сход согласился с поступившим предложением. Вскоре, точнее 7 мая, военный губернатор Приморской области П.Ф. Унтербергер подал на имя Приамурского генерал-губернатора С.М. Духовского представление о преобразовании села в город. Чиновничья волокита, длившаяся целых два года, закончилась тем, что 3 апреля 1898 года история Никольского завершилась.
Согласно положению Комитета Министров Государь Император высочайше повелеть соизволил: «Образовать из села Никольского в Южно-Уссурийском округе Приморской области совместно с возникшим близ него поселком, который находится около станции «Никольская» Уссурийской железной дороги, город под названием Никольск-Уссурийский». С подписания этого документа и стартовал отсчет для нашего города, переименованного в 1935 году в Ворошилов, а с 1957 г. ставшего Уссурийском.
Как 111 никольцев городскую власть выбирали…
Исполнение Высочайшего распоряжения было возложено на откомандированного в новоиспеченный город старшего советника Приморского областного правления Александра Васильевича Суханова, хорошо знакомого с местными порядками и населением. Под его председательством комиссия из домовладельцев произвела первую оценку недвижимого имущества. После подведения и опубликования ее итогов в соответствии с действовавшим в Российской империи законом были определены имена участников будущего схода из числа домохозяев, наделенных правом голоса.
15-16 декабря 1898 года именно они и избрали первую городскую власть - собрание уполномоченных. В то время в Никольске-Уссурийском насчитывалось 7700 жителей, из них 444 домохозяина, наделенных избирательным правом. Граждан, не имевших недвижимости, среди которых оказались не только наемные рабочие и ремесленники, но и представители городской интеллигенции, фактически лишили права выбора. Участие в голосовании приняли 111 человек. Эти люди согласно упрощенному городскому положению избрали 14 уполномоченных и трех кандидатов.
Приказом военного губернатора Приморской области городским старостой был назначен В.А. Калинин. В послужном списке Василия Акимовича указано, что родился он в 1862 году в семье купца. Воспитывался в Череповецком реальном училище. Окончил курс в Первом военном Павловском училище. На военной службе с 1881 года, служил на разных должностях в 3-м, 5-м Восточно-Сибирских стрелковых батальонах. Уволен от службы по состоянию здоровья в 1899 году.
… И что из этого вышло
21 декабря 1898 года на своем первом заседании собрание городских уполномоченных определило на их взгляд самое главное - оклады содержания выборных служащих: «Городскому старосте положили три тысячи рублей в год, помощнику - две с половиной». В продолжение заседания решили важнейший вопрос о размерах выкупа в собственность приусадебных участков. В связи с этим территория городского поселения была разделена на три разряда, в соответствии с которыми и назначили выкупной платеж. Для первого разряда он составил 25 копеек за квадратную сажень земли, для второго - 15 копеек, для третьего - 5. Участки, выходящие на базарную площадь у городского собора, расценили как самые дорогие - по 50 копеек. На полный расчет давался год, отсчитывавшийся после получения повестки об обмере участка. С граждан, не уплативших его, со следующего года взималась арендная плата в размере 10% от суммы оставшегося долга.
Положительные стороны переименования с. Никольского в город с подачи первого городского головы В.А. Калинина не вызывают сомнений. Но так ли замечательно жилось в нем на самом деле? Как говорится, хотели как лучше, а получилось… «У общества ведется тяжба с городом с 1899 года из-за захвата городом части земли, принадлежащей обществу, жалоба на действия городского управления приносилась губернатору, генерал-губернатору и министру внутренних дел, но была оставлена без последствий», - писал агроном Приморской области Крюков. - Теперь жалоба направлена в окружной суд.
А что же старожилы-основатели села? О них и не вспоминали: «Забыли, что они потом и кровью отвоевывали каждую четверть земли. Что они всегда и во всем, как основатели центрального пункта, были нужны как местному населению, так и администрации. Подводы под перевозку военных грузов, войска, доставка почты, казенных транспортов, починка дорог и проведение новых, доставка хлеба и т.п. Все никольчане…И вот насиженное в течение 30 лет место, приобретенное убийственным трудом, каждый должен у города выкупить, а иначе «киш с кидала».
После преобразования села в город старожилы осознали, что добрые времена канули в Лету. В Никольск-Уссурийском появились архитекторы, землемеры, планописатели, городское управление возглавил господин Машковский, и начались масштабные преобразования. «И дом не на месте, и крыльцо высунулось на тротуар, и канава-то крива, и к соседу окна во двор смотрят, и Бог знает еще что. Скребет затылок обыватель бывшего села Никольского, да ничего не поделаешь», - с горечью констатировал никольский корреспондент газеты «Владивосток».
Деятельность городского общественного управления отражалась в постановлениях Совета городских уполномоченных и докладах городской управы. Из этих документов известно, что поначалу основной доходной статьей в Никольск-Уссурийском являлась прибыль с продажи и аренды земли. Согласно смете за 1899 год, полученная сумма превысила половину городских доходов. 23 января 1899 года на очередном заседании уполномоченные постановили: «Для увеличения доходов иметь дело непосредственно с земледельцами, а не через посредников, в руках которых оставалась бы часть доходов от земли». Пахотные земли, размежеванные на мелкие участки (от 4 до 10 десятин), решили сдавать по конкуренции с рассрочкой арендной платы. А также было принято предложение Н.С. Боголюбова, пожелавшего принять на себя заведование городскими землями и лесом.
Первый бюджет Никольска-Уссурийского на 1899 год утвердили в сумме 50 401 рубль, полученных от сборов средств с торговых и ремесленных заведений, трактирного и извозного промыслов, аренды городских земель и прав на добычу камня, извести, песка. Однако денег в казну поступило больше, чем расчитывали - 62 689 рублей 23 копейки. Эти средства пошли на содержание городской полиции (7720 руб. 59 коп.), пожарной команды (4054 руб. 60 коп.). Благоустройство города обошлось в 2085 рублей 44 копейки, 3826 рублей 78 копеек направили на образование, 6586 рублей 47 копеек - на нужды здравоохранения.
По официальным документам выходило, что городские власти радеют о благополучии жителей, но вездесущие журналисты и неравнодушное население Никольского знали о царивших порядках не понаслышке. Письма с жалобами на беспросветную жизнь сыпались в редакции разных газет.
В июле 1889 года «Приамурские Ведомости» (Хабаровск) публиковали: «Никольск-Уссурийский. Почти месяц у нас лили проливные дожди, и наш город превратился в бекасиное болото. Трудно найти во всей Российской империи более непривлекательное и неблагоустроенное место, чем Никольск-Уссурийский во время дождей. Нет ни единой улицы вымощенной, что при черноземном грунте и низменном месторасположении делает их непроходимыми. Тротуаров нет, за исключением Хабаровской улицы, на которой, впрочем, эти тротуары скорее могут служить для ломания обывательских ног, чем для ходьбы».
Через два года своими наблюдениями за жизнью в городе поделился корреспондент газеты «Владивосток»: «По первому впечатлению, пока извозчик немилосердно тряс меня по знаменитой дамбе, соединяющей вокзал с городом, и затем с великом трудом вытягивал из черноземной уличной грязи, я чувствовал глубочайшую тоску. Я думал о том, что местное городское управление совсем не умеет извлекать доходов из естественных богатств города. Мне казалось, что оно могло бы отдать добрую половину улиц под посевы. Эта мера несомненно послужила бы к тому, что грязных мест осталось бы на улицах вполовину меньше, а на арендную плату можно было бы приобрести недостающие дощечки к тротуарам. Недостаток средств заставляет городскую управу устраивать особого рода тротуары. Их, пожалуй, можно назвать «тротуары с интервалами». Устройство их весьма простое: справа доска, слева доска, а посредине полоска грязи. Дешево и сердито».
Торговля в новоявленном городе, вопреки ожиданиям, не особо развивалась: «Город-то у нас, пожалуй, и город, но только не русский, а китайский», - утверждал никольский корреспондент. «Я обошел и пересчитал все торговые заведения, как русские, так и китайские. Местных русских заведений, не кабаков, не имеется. Приехавшие: Чурин, Исаев, Рябоконев, Барашков. Немецкие приехавшие: Альберс, Лангалитье. Местные кабатчики: Пьянков, Галичев, Евтушенко. Китайский кабатчик: Хайлун. Приезжий кабатчик: Тарусин. (Всего в это время в городе было 36 кабаков.) Вот и вся наша торговля».
После прочтения этой заметки в газете «Владивосток» становится понятно, что и в позапрошлом веке китайцы кормили, обували и одевали не только жителей Никольска, но и весь Дальний Восток.
Появление непомерно большого количества питейных заведений привело к резкому увеличению числа любителей горячительного.
«Жизнь местного крестьянства кишит разного рода неурядицами. Никольское население, как говорится, «ни пава, ни ворона» - ни на городское не походит, ни на деревенское. Городская жизнь клином вошла в это, когда-то сплоченное деревенское население, и его страшно деморализует. Пьянство страшно развито не только среди молодых крестьян, но и даже когда-то трезвые старики сделались завсегдатаями кабаков».
С пугающей быстротой ухудшалась и криминогенная обстановка в городе: «…Никольску надо отдать не только пальму первенства за пьянство, но и по убийствам он заслужил ее. Как не вспомнить старое доброе время, еще в 1889 году никольские хохлы не знали запоров на своих хатах. Теперь не проходит ни одного базара, чтобы не было краж из лавок и карманов», - писала газета «Владивосток» в февральском номере 1902 года.
Именно в этом году в Никольск-Уссурийском и его окрестностях хозяйничала разбойничья шайка, наводившая ужас на все население. Предводителем банды был ссыльно-поселенец Золотарев, членами - отъявленные головорезы с Сахалинской каторги. В списке их преступлений значились кражи, грабежи, разбойные нападения, убийства…
Однако за четыре года своего существования первому городскому собранию уполномоченных удалось решить часть насущных проблем. По некоторым улицам было проложено шоссе (10 верст), на это ушло 30 тысяч рублей, построено четырехклассное училище, учреждена санитарно-исполнительная комиссия, призванная следить за санитарным состояние дворовых участков, шоссированы некоторые улицы. За счет сверхсметных поступлений возведено здание для пожарного обоза и команды, учреждены две пятидневные ежегодные ярмарки. Кроме того, Южно-Уссурийскому обществу любителей садоводства и огородничества выделили субсидию в размере 300 рублей и отвели около пяти десятин земли для создания питомника, взяв обязательство о ежегодной передаче для нужд города по сотне саженцев, причем бесплатно.
15 декабря 1902 года в Никольск-Уссурийском состоялись новые выборы на четырехлетний срок. Постановлением от 11 февраля за № 7 должность городского старосты опять занял отставной подполковник В.А. Калинин, помощником стал В.Н. Козлов. Состав уполномоченных (гласных) практически не изменился. После переизбрания они успокоились, расслабились, и местные газеты тут же запестрели едкими заметками о них, нерадивых: «Назначенное на 15 сентября 1903 года очередное заседание городских уполномоченных за неприбытием законного числа гласных не могло состояться. Два часа рассыльный бегал по городу к его выборным, приглашая их от имени городского старосты, но разные там Павлюки и Рябокони до того заняты своими делами, которые во сто крат важнее городских, что в собрание явиться окончательно отказались. Посидели, посидели собравшиеся и разошлись по домам (газета «Никольск-Уссурийский листок»).
Вот и выходит, что выборы местной власти практически не отражались на качестве жизни большинства горожан, не повлияв ни на развитие экономики, ни на благоустройство. Через несколько лет после описанных событий в газете «Уссурийский край» появилась заметка: «Казалось бы, остается выжидать, как выскажут свою волю представители самого народа. Но бюрократия не только ведет себя как глухая и слепая, не считаясь с общественным мнением, но даже находит себя вправе указывать народу, какие политические партии полезны и какие вредны для правительства. Как будто бы народ сам не может разобраться в том, что ему на самом деле полезно и вредно, и как будто бы он поверит, что правительство само выше партий.
Теперь совершается историческая необходимость: народ собирается призвать к ответу тех, кто держит власть «по воле Божьей». Народ верит, что разум у каждого человека тоже дан от Бога и что по воле Божией происходили и происходят реформы и революции».
Николай Паничкин,
действительный член Русского географического общества, член уссурийского краеведческого общества.
В состав первого городского собрания уполномоченных Никольск-Уссурийского вошли 14 уполномоченных и три кандидата. В том числе статский советник Грациан Рутковский, купец Яков Рябоконь, мещанин Киприян Машковский, дворянин Иван Юргенсен, мещане Митрофан Бокалов, Пантелемон Семерич и Андрей Галичев, капитан Василий Калинин, дворянин Михаил Иванов, казак Василий Пташников, поручик Семен Башинский, мещанин Гаврил Золотарев, крестьяне Данил Бородин и Елизар Сегедин. Кандидаты: крестьянин Леонтий Павлюков, мещанин Константин Гасс и коллежский советник Федор Сущинский.